top of page

Olga Deryugina

The Fragility of the Boundary (on Iceberg. Blue Room)

​​

2018

​​​

Iceberg. Blue Room is a constructed situation in which the viewer is assigned a central role. The viewer was invited to sign up for a session in the Blue Room via Telegram or SMS. A phone number was provided in an advertisement on Avito [www.avito.ru, local popular equivalent of eBay] , where one could send a message. At the agreed time, the viewer would arrive at the 'blind_spot'. A sign on the door to the room read, "No video surveillance." Inside the room, filled with blue light, there was a bed with pristine white linens and a sleep mask, as well as a table with a laptop turned on. The laptop had Tor [vpn browser https://www.torproject.org/about]  installed and was open to The HiddenWiki page about the dark web. Next to the bed was a nightstand with a glass of water and a package of Melatonin with instructions. Theoretically, the viewer could stay in this space for an unlimited amount of time. When they left the room, they were expected to send a message to the same number from the advertisement."

Art, as we know from its history, as soon as it began to realize itself as modern and autonomous, as a separate field and not a craft, it immediately began to expand its own boundaries - each time jealously reclaimed - in every possible way; to loosen the boundaries between the author and the viewer, to recruit the viewer as a co-author (this primarily concerns performative and participatory practices; among the earliest examples and techniques we can recall the use of reverse perspective in painting, when the illusion of including the viewer in the space of the painting was created). Since the late 1960s, artists have been emerging who choose to dematerialize the object in favor of creating an environment or situation. 

 

Yet, what art hardly ever does, though, is to leave the viewer alone with themselves. The publicity of a work of art is almost never questioned. If art is not preoccupied with questions of form and its own history, then it necessarily imagines itself to be public. Existing in the social field and as a platform for socially important knowledge or experience. To exist in the social field today means, above all, to be visible. An attempt to make the experience of art private, personal, and removed from the public field would probably look radical. Iceberg. Blue Room is provocative precisely because of its attempt to escape the panoptic logic of the metropolis, of visibility as such. To dare and provoke is to invite the viewer to share in the experience of anonymity. In this case, the technologies of escapism are the Tor vpn-browser or sleeping pills. 

***

Making things and connections much more visible is one of the key features of the global web.

 

When we think of the Internet, we most often think of so-called 'Surface Web' and most often perceive it as a source of publicly available knowledge. On the 'Surface Web', search is based on the principle of analogies or relations that were once established between this and that object, in other words, each new iteration of a sign expands its field of visibility, its indexability, as well as its relations with other signs, eventually leading to the expansion of the semantic field as well. The logic of hyperlinks, in turn, leads to the problematization of the very boundaries between different social groups, actors and institutions - they are constantly shifting and subject to revision.

Search engines and web archivers have limitations: not all pages can be indexed by algorithms - for example, password-protected commercial resources, sites with constantly generated and updated content, and a significant part of catalogs within catalogs (e.g., libraries) do not fall within the field of visibility of search engines. Anything that cannot be indexed falls under the definition of “Deep Web”.

 

The Internet - in all its diversity and multilayeredness - is changing the way we think about knowledge. Knowledge today is the result of a collaboration between machine and human: since it is impossible to manually assemble a catalog of all sites and their interconnections, a machine is often unable to structure such data sets on its own (see on Semantic Web technology, for example).

On the darknet, most of the resources do not have links to external sources and to “neighbors”. In order to find something, one must initially possess some kind of knowledge (at least, know what to look for and where to look). Here one is not looking for the new - this is a space to meet the already known. Anonymity and the absence of associative links between pages allow for the reproduction of repeated experiences (obviously related to some kind of addiction). 

 

It is equally important to note that here begins the zone where generalizations lose any cognitive value. So all that remains for researchers is to describe the instruments. Slide over the surface and notice the traces.

 

Anonymity is beyond the binary opposition “individual-society”. Above all, anonymity is devoid of history, it is discontinuous. Society sees it as something extra-systemic - either some kind of invasion or, on the contrary, something excluded. We can only judge the anonymous by the traces left behind. At the same time, to be anonymous is to lose one's belonging to society, in a sense, to lose one's identity.

In fact, the general line of separation between the “superficial” (integral) and the “shadow” is precisely in the statement of completeness and visibility: for example, the world of nation-states is a world that is seen and described, its boundaries are immutable. The boundaries of the global network are movable and unobvious, its structure is difficult to describe; nevertheless, its main property is to manifest connections. The shadow world has no fixed boundaries, it is devoid of identities, it is devoid of long-term memory (or history), it is devoid of centralization, it is devoid of society. It is impossible to imagine society without the distribution of roles, and processuality, constant change of positions and redistribution of roles are immanent to the social. 

It is a space of projections, streams of desire, where nothing interrupts their flow. A space without a subject. But it is by no means a space without a market or without hierarchies. Money and libidinal flows can perfectly well do without a (legal) subject  and without the state. The same applies to information. In the shadow world, the circulation of flows is fast and virtually unimpeded, but somehow they always flow back into the surface world.

 

The shadow internet exists precisely because there is the tip of the iceberg - the internet, where everything is on the surface and everything is interconnected.

Ольга Дерюгина

Хрупкость пограничного (Айсберг. Синяя комнатa, Cлабое место)

2018

Айсберг — это сконструированная ситуация, в которой зрителю отведена центральная роль. Зрителю предлагалось записаться на сеанс пребывания в Синей комнате через Telegram или sms. В рекламном объявлении на Avito был указан номер, по которому можно было отправить сообщение. В согласованное время зритель попадал в «Слабое место». На двери в комнату висела надпись «видеонаблюдение не ведётся». Внутри комнаты, заполненной синим светом, находились кровать с белоснежным бельем и маской для сна и стол с включенным ноутбуком. На ноутбуке был установлен Tor и открыта вкладка The HiddenWiki о даркнете. У кровати стояла тумбочка, на ней — стакан воды, рядом лежала упаковка Мелатонина с инструкцией. Теоретически зритель мог находиться в этом пространстве в течение неограниченного времени. Когда он/а покидал/а комнату, следовало отправить сообщение на тот же номер из объявления.


Хрупкость пограничного

Искусство, как мы знаем из его истории, едва начав осознавать себя современным и автономным, отдельным полем, а не ремеслом, тут же принялось всячески расширять собственные — каждый раз ревностно отвоевываемые — границы; расшатывать границы между автором и зрителем, завербовывать зрителя в соавторы (это, в первую очередь, касается перформативных и партиципаторных практик; из ранних же примеров и приемов можно вспомнить использование обратной перспективы, когда создавалась иллюзия включения зрителя в пространство картины). Начиная с конца 60-х годов прошлого века появляются художники, избирающие путь дематериализации объекта в пользу создания некой среды или ситуации. Что, впрочем, искусство едва ли когда-либо делает — это оставляет зрителя наедине с самим собой. Публичность произведения искусства почти никогда не ставится под вопрос. Если искусство не занято решением вопросов формы и собственной истории, то оно непременно мнит себя общественно значимым. Существующим в социальном поле и в качестве платформы для социально важного знания или опыта. Существовать же в социальном поле сегодня означает, прежде всего, быть видимым. Вероятно, радикальной тогда будет выглядеть попытка сделать опыт переживания искусства частным, персональным, изъятым из общественного поля. «Синяя комната» провокационна именно своей попыткой ускользания от паноптической логики мегаполиса, от видимости как таковой. Дерзость и провокация — это пригласить зрителя разделить опыт анонимности. В данном случае технологиями ускользания оказываются vpn-браузер Tor или снотворное. 


***

Делать вещи и связи гораздо более видимыми — это одна из ключевых особенностей глобальной сети.

Когда мы думаем об интернете, мы чаще всего думаем о «поверхностном» интернете (surface web) и чаще всего воспринимаем его как источник общедоступного знания. В «поверхностном» интернете поиск строится по принципу аналогий, связей, которые были когда-то установлены между тем и иным объектом, иначе говоря, каждая новая итерация знака расширяет его поле видимости, его индексируемость, а также его связи с другими знаками, в конечном итоге, ведя также и к расширению семантического поля. Логика гиперссылок, в свою очередь, приводит к проблематизации и самих границ между различными социальными группами, акторами и институтами — они постоянно смещаются, оказываются подвержены пересмотру.


У поисковых систем и веб-архиваторов есть при этом ограничения: алгоритмы способны индексировать далеко не все страницы — например, коммерческие ресурсы, защищенные паролем, сайты с постоянно генерируемым и обновляемым контентом, а также значительная часть каталогов внутри каталогов (допустим, библиотеки) не попадают в поле видимости поисковых систем. Всё, что не поддается индексации, попадает под определение «Deep Web».


Интернет — во всем своем многообразии и многослойности — меняет наши представления о знании. Знание сегодня — это результат коллаборации между машиной и человеком: так как собрать каталог всех сайтов и их взаимосвязей вручную невозможно, однако машина зачастую структурировать такие массивы данных самостоятельно не способна.  [см. о технологии Semantic Web, к примеру]


В даркнете же большая часть ресурсов не имеет ссылки на внешние источники и на «соседей». Для того, чтобы что-либо найти, нужно изначально обладать неким знанием (как минимум, знать что и где искать). Здесь не ищут новое — это пространство для встречи с уже известным. Анонимность и отсутствие ассоциативных связей между страницами позволяют воспроизводить повторяющийся опыт (очевидно, связанный с какой-либо аддикцией). 

 

Не менее важно отметить, что здесь начинается зона, где обобщения теряют какую-либо познавательную ценность. Поэтому все, что остается исследователям — это описывать инструменты. Скользить по поверхности и замечать следы.

 

Анонимность находится вне бинарной оппозиции «индивидуальное-общественное». Анонимность, прежде всего, лишена истории, она дискретна. Социум видит ее как нечто внесистемное — либо некое вторжение, либо, напротив, нечто исключенное. Мы можем судить об анонимном лишь по оставленным следам. В то же время быть анонимным — значит, потерять принадлежность к обществу, в определенном смысле, потерять свою идентичность.

В сущности, генеральная линия разрыва между «поверхностным» (целостным) и теневым как раз и состоит в заявлении завершенности и видимости: к примеру, мир национальных государств — это мир увиденный и описанный, его границы незыблемы. Границы глобальной сети подвижны и неочевидны, ее структуру описать сложно, тем не менее, ее основное свойство — проявлять связи. Теневой же мир не имеет закрепленных границ, он лишен идентичностей, он лишен долгосрочной памяти (или истории), он лишен централизации, он лишен социума. (Социум невозможно представить без распределения ролей — при чем, процессуальность, постоянная смена позиций и перераспределение ролей имманентны социальному). Это пространство проекций, потоков желания, где ничто не прерывает их течение. Пространство без субъекта. Но это отнюдь не пространство без рынка или без иерархий. Денежные и либидинальные потоки прекрасно обходятся без субъекта (права) и без государства. То же самое касается и информации. В теневом мире обращение потоков совершается быстро и практически беспрепятственно, но, так или иначе, они всегда вливаются вновь в мир поверхностей.

Теневой интернет существует именно благодаря тому, что есть верхушка айсберга — интернет, где все на поверхности и все взаимосвязаны. 

bottom of page